Кем быть?
Новости
Не секрет, что многие абитуриенты и студенты, а также их родители, задаются непраздным вопросом: кем работать после окончания университета? Обычно мы уверенно отвечаем на этот вопрос, говоря, что выпускники ОТиПЛа успешно реализуют себя в самых разных областях: от академических институтов до IT-компаний, от школ и гимназий до издательств и СМИ.
Подтвердить этот смелый тезис призвана наша августовская рубрика о работе выпускников кафедры.
Как на втором собеседовании в жизни получить оффер мечты? Рассказывает Диана Антошина, кандидат филологических наук, выпускница ОТиПЛ 2015.
— Наверное, вопрос «кем ты будешь работать после окончания университета?» хотя бы раз слышал любой выпускник филологического факультета. На выпускном курсе число вопросов, связанных с трудоустройством, достигает критической отметки. В моем случае всё было немного проще, поскольку в случае успешного зачисления в аспирантуру вопросы, связанные с будущей работой, отодвигались на неопределенный срок. Однако желание попробовать свои силы в прикладной лингвистике всё изменило.
В середине выпускного курса в социальных сетях мне раз за разом попадалось упоминание вакансии «Лингвист-аналитик со знанием немецкого языка» компании Megaputer Intelligence. От кандидата требовалось понимание принципов компьютерной обработки текста, базовые знания теории вероятности и математической статистики, а также знание немецкого языка на высоком уровне. Удостоверившись, что я соответствую всем заявленным требованиям, я решила испытать себя и отправила своё резюме в компанию. Несмотря на то, что у меня полностью отсутствовал опыт работы, я была приглашена на собеседование.
Это было моё второе собеседование в жизни, и, кажется, всё во мне выдавало то, как сильно я переживаю. Невероятное волнение сменилось неподдельным интересом после рассказа моего будущего руководителя о том, чем придется заниматься в случае успешного прохождения отборочного этапа – работа лингвиста-аналитика в компании подразумевает создание наборов правил для выделения паттернов в тексте, при этом не требуется умение программировать (однако оно, разумеется, приветствуется) и не нужно ежедневно заниматься монотонной разметкой. Выполнение тестовых заданий обрадовало меня и вселило уверенность: мне удалось правильно ответить на все вопросы, в том числе связанные с немецким языком! Оказалось, что моих знаний достаточно для того, чтобы успешно справиться с тестовыми заданиями, ведь всему, что требовалось для их выполнения, меня научили на Отделении теоретической и прикладной лингвистики. Кроме того, за время обучения Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова предоставил мне возможность поехать на стажировку в Берлинский университет имени Гумбольдтов в рамках программы обмена студентами, что, несомненно, значительно улучшило мой уровень владения немецким языком.
В конце собеседования я уже знала, что хочу работать именно на этой позиции, так как мои знания и умения соответствуют тому, что ожидается от кандидата, а круг обязанностей выглядит довольно увлекательным и неоднообразным. И я не ошиблась. Вот уже пять лет я работаю в компании Мегапьютер, теперь уже в должности ведущего лингвиста-аналитика. Каждый новый год приносит новые задачи и вызовы, для их решения мне требуется задействовать все мои профессиональные навыки, в основе которых лежат фундаментальные знания, полученные за время моего обучения на программах специалитета и аспирантуры ОТиПЛа.
P.S. Для тех, кого манит возможность попробовать свои силы в прикладной лингвистике: в компании на данный момент открыта вакансия лингвиста-аналитика (https://hh.ru/vacancy/37963778). Вопросы по вакансии можно задать мне в личных сообщениях.
Егор Кашкин, кандидат филологических наук, выпускник ОТиПЛа 2010 года.
— Я окончил ОТиПЛ в 2010 г., в настоящее время работаю в Институте русского языка РАН и руковожу уральской партией лингвистической экспедиции отделения. Подробнее о моей работе можно прочитать здесь: http://ruslang.ru/publica/kashkin
Нынешним и будущим студентам отделения, которые хотели бы связать свою жизнь с наукой, на мой взгляд, важно найти заинтересованного научного руководителя, с которым был бы хороший рабочий контакт, и участвовать в семинарах, конференциях, исследовательских проектах. Например, экспедиции в начале нового сезона объявляют набор новых участников; иногда коллеги сами или через научных руководителей ищут в свои проекты младших помощников; иногда стоит написать о своем интересе самому. Уж точно не нужно бояться приходить на семинары, доклады, конференции, если они вам интересны.
Мне, несомненно, повезло с научным руководителем — им была Ариадна Ивановна Кузнецова. С ней я после первого курса поехал в экспедицию и продолжил ездить дальше, она же пригласила меня в мои первые серьезные проекты, связанные с описанием уральских языков. Еще в студенческие годы я стал участвовать в семинарах Екатерины Владимировны Рахилиной по лексической типологии и именно в русле этого направления написал кандидатскую диссертацию, использовав в ней и многие экспедиционные материалы. Постепенно у меня стали возникать новые профессиональные контакты, появлялось и появляется по сей день всё больше общих интересов и проектов со многими коллегами.
Первый опыт руководства экспедицией я приобрел еще на 5 курсе МГУ. Мы готовили к публикации словарь по итогам экспедиций к ижемским коми с моим участием как соавтора (руководила этой работой Ариадна Ивановна), и мне показалось, что нам нужна еще одна поездка к носителям для проверки и пополнения данных. Я организовал небольшую группу, и всё тогда, как кажется, прошло успешно. Далее у нас еще несколько лет продолжался большой проект по исследованию уральских языков Ямало-Ненецкого АО, и я еще несколько раз руководил такими небольшими экспедициями. В 2016 г. жизнь и Сергей Георгиевич Татевосов предоставили мне возможность возглавить уже большую экспедицию отделения. Мы стали изучать горномарийский язык, думаю, что чего-то достигли, и работаем сейчас над книгой по результатам.
Когда я заканчивал обучение в аспирантуре, то, естественно, встал вопрос с дальнейшим трудоустройством. Тогда (2013 г.) период в этом плане был непростой: была запущена реформа Академии наук, и научные институты не слишком хорошо понимали, как жить дальше. Сейчас, как мне кажется, ситуация всё-таки спокойнее. Мне предложили место в Институте русского языка РАН. У меня был опыт сотрудничества с ним благодаря Программе Президиума РАН по развитию корпусных ресурсов, которая меня заинтересовала еще в аспирантуре и в которой я в то время подрабатывал. С тех пор я продолжаю работать в ИРЯ. Проекты, конечно, меняются — не могу не поблагодарить здесь руководство института, которое поддержало наш с коллегами интерес к малым языкам России: сейчас мы развиваем исследования их контактного взаимодействия с русским.
В образовании на ОТиПЛе, как мне кажется, важно то, что отделение дает разностороннюю базу, которую выпускник может применять и расширять в нужных ему аспектах. В учебном курсе, например, семантики или типологии невозможно рассмотреть в деталях все имеющиеся проблемы. Это очень сложные области, в них есть много ответвлений. Они не стоят на месте — новые результаты появляются постоянно. Поэтому задача высшего образования состоит в том, чтобы познакомить студентов с основными положениями и научить их ориентироваться в литературе, в существующих теориях и вообще в том, как надо и не надо работать с языком. Я думаю, что отделение с этой задачей справляется. В моей работе возникали ситуации, когда мне нужно было вспомнить пройденное или что-то освоить, скажем, в областях фонетики или автоматической обработки текста, в которых я не специализировался в студенческие годы, — и это всякий раз получалось.
Академическая сфера, где я работаю, привлекательна для меня возможностью открывать что-то новое, бывать в экспедициях и на конференциях в новых местах, самому ставить себе задачи и не скатываться в рутину, как это часто бывает в офисной работе. Лично мне удобен и гибкий график, доступный в этой сфере (хотя нельзя не признать, что у него бывает и оборотная сторона в виде работы в выходные или ночью :) )
По моим наблюдениям, выпускники ОТиПЛа востребованы в научных организациях в Москве и за рубежом. Для активных людей академическая жизнь кажется мне благоприятной: работать нужно много, но одновременно есть возможности в виде и грантов, и внутренних премий в организациях за публикации и другие достижения.
Как применять полученные во время обучения теоретической и прикладной лингвистике знания в судебной практике? Рассказывает Вадим Дьячков, кандидат филологических наук, выпускник ОТиПЛа 2013 года.
— Я занимаюсь лингвистической экспертизой как сотрудник Института языкознания РАН. Эта область, увы, стала предметом многочисленных шуток (см., например, мем про «розовую кофточку» или историю про разбирательство Децла с Бастой), однако на самом деле является достаточно интересным направлением прикладного языкознания. Его основная цель — анализ текста, который по каким-либо причинам представляет интерес для разбирательств по различным делам — об оскорблении, защите чести и достоинства, для споров о торговых марках и т. д.
Спектр дел в моей практике был достаточно широк. Помню, как однажды мне нужно было показать, например, что название одной торговой марки не является тем же самым словом, что название некой другой сущности. Или дело, где среди всего прочего требовалось установить, что слово «навальноид» содержит отрицательную оценку обозначаемого явления. Часто встречаются разбирательства условного вида «одна бабка оскорбила другую» — и в таком случае приходится писать научные доказательства того, что это является инвективным речевым актом с оскорбителем (aka инвектором) и оскорбленным (инвектумом).
В общем и целом, в идеале предполагается, что лингвистическая экспертиза — это процесс установления объективных (то есть не зависящих от случайной интерпретации) свойств текста, и в этом смысле работа лингвиста-эксперта ничем не отличается от работы, скажем, медицинского эксперта. В делах о клевете или защите чести и достоинства часто нужно установить, содержит ли текст утверждение о фактах или чье-то субъективное мнение. Процедура определения этого достаточно стандартна — к примеру, если высказывание предваряется выражениями вроде «на мой взгляд», то оно отражает субъективное мнение.
На деле все, к сожалению, бывает запутаннее, и в суде могут происходить битвы одних заключений с другими. Вообще нужно сказать, что в этой области есть ощутимое количество некачественных и попросту заказных исследований. Как мне кажется, это обусловлено и несовершенством российских законов, и отсутствием формализованных и общепринятых процедур анализа многих явлений. Но со всем этим можно бороться.
Последнее как раз может быть весьма интересно именно для выпускников ОТиПЛа. Написание любой экспертизы — это по своей сути исследовательская деятельность, только текст, получающийся в результате ее, должен быть и строгим, и одновременно понятным для участников судебного процесса. Поэтому, как и, скажем, в полевой лингвистике, в спорных случаях надо много думать над доказательствами и включать в экспертизу отрицательный языковой материал — так получается нагляднее.
Не так давно в моей практике было дело, где надо было проинтерпретировать сказанное в документе. Мне пришлось это делать путем установления сложной цепочки логических следствий из высказываний. Эта цепочка привела к абсурду в духе «Эти работы были сделаны и сданы, но никто не знает, что это были за работы». Я очень люблю отрицательный языковой материал — с ним весело заниматься лингвистикой.
Отдельно стоит сказать, как мне во всей этой деятельности помогла подготовка ОТиПЛа, в особенности курсы по семантике и дискурсивному анализу. С заложенным бэкграундом научиться чему-то новому в свое время (а экспертиза у нас не входила в программу обучения) было — без преувеличений — легко и приятно. Так что всем интересующимся рекомендуется!